Осень 1941 г. – самое трудное время для российской столицы за весь период Второй мировой. Приближающаяся угроза проверяла на прочность как гражданскую сознательность обитателей Москвы, так и их морально-нравственные качества.
Ожидая худшего
Уже к августу 1941 г. Белокаменная фактически превратилась в прифронтовой населенный пункт. Немецкая армия быстро оккупировала Тверь, Брянск, Зеленоград, Боровск, Калугу. Москва стала совсем близко. Вражеские танки находились рядом с Химками, а немецкую мотопехоту наблюдали вблизи станции подземки Сокол. В воздухе в Москве царило напряжение, которое усиливали слухи о плачевном положении Красной Армии на войне.
С первых чисел октября караван жителей столицы, разуверившихся в том, что советские вооруженные силы смогут защитить Белокаменную, отправился к железнодорожным путям и автомагистралям, ведущим в восточном направлении. Ежедневно поток легковых и грузовых машин; повозок, запряженных лошадьми, только возрастал.
По рассказам многочисленных свидетелей, к 16.10.1941 г. паника среди москвичей достигла своего апогея. Перестали функционировать почти все организации, предприятия и городские структуры, прекратили движение наземный транспорт и подземка. Все средства массовой информации тоже замолкли. Жители Москвы ожидали худшего.
Власти приступили к экстренной эвакуации каждого, кто не мог оборонять столицу, а потерявшим работу предоставлялось финансовое возмещение. Ходили слухи, что с фронтом утрачена связь и руководство страны в любую минуту может сдать Первопрестольную немцам, перед этим уничтожив примерно 12 000 стратегически значимых объектов. В их число входила и столичная подземка, где в тяжелые дни осени 1941 г. бурлила собственная жизнь. Тут работали пункт раздачи молока, библиотека, тут выступали с лекциями и докладами. В подземке постоянно находились доктора и акушеры, которые при бомбежках помогли родиться нескольким десяткам москвичей.
Черный день
В обстановке отсутствия каких-либо сведений Москва на несколько суток погрузилась в хаос. Самые недобросовестные жители занимались мародерством, грабя брошенные магазины. Сознательные москвичи пытались этому помешать. Например, сотрудники шелкоткацкого предприятия имени Щербакова нанесли побои главе комбината, пытавшемуся сбежать с государственной собственностью на машине.
Очевидцы наблюдали, как 16.10.1941 г. разъяренная толпа сломала ограждение на заводе «Ударница», планируя похитить кондитерскую продукцию. На следующий день несколько работников фабрики № 69 Наркомата силой отобрали подготовленную к отправке в Екатеринбург (тогда Свердловск) бочку со спиртом и выпили ее содержимое.
В Белокаменной возникли сложности с поставками продукции первой необходимости, что привело к колоссальной спекуляции. Прообразы нынешних индивидуальных предпринимателей шли на различные уловки, чтобы получить прибыль на массовом дефиците. Например, один из граждан, приобретя за 45 руб. 0,1 кг махорки у спекулянта, придя домой выяснил, что ему продали сено.
Боясь захвата гитлеровцами, москвичи выбрасывали все, что могло уличить их в симпатии к власти большевиков. Надежда Растянникова, в 1941 г. являвшаяся ученицей 1 класса видела, как на Преображенке все близлежащие свалки изобиловали изображениями В.И. Ульянова. Портреты Сталина выбрасывать опасались.
Поражало то, что в военной столице часто можно было увидеть большие очереди в парикмахерские. Свидетели объясняют, что многие женщины захотели выглядеть ухоженными во время вторжения немцев. Они наивно полагали, что под руководством фашистов жизнь останется прежней.
Член Союза писателей Н. Вержбицкий в своих записях с тяжелым сердцем отмечал, что 16.10.1941 г. станет позорнейшим днем, ознаменовавшимся растерянностью, трусостью и предательством со стороны москвичей.
Панике не поддаваться!
В конце концов, во второй половине дня 17.10.1941 г. к жителям столицы с обращением выступил глава Московского совета В. Пронин, требуя незамедлительно вернуться к работе и не доверять лживым источникам информации. Спустя короткое время вновь начали функционировать общественный наземный транспорт и подземка, фармацевтические заведения, больницы, магазины, коммунальные службы. Все происшедшее в Белокаменной 16.10.1941 г. было объявлено грубым нарушением дисциплины.
В Москве быстро все привели в норму. С правонарушителями и паникерами вопрос решали народные суды, которые тогда преобразовались в военные суды, а сотрудники органов правопорядка убивали грабителей и мародеров на месте расхищения ими имущества.
Вместе с тем с продуктами питания положение делалось только хуже. Если еще в августе осуществляли деятельность частные торговые точки, в которых с наценкой была возможность приобрести любой провиант, то в октябре продажа главных продовольственных товаров производилась исключительно по карточкам. За счет этого образовывались очереди. Наиболее крупные (до 10 000 москвичей) выстраивались за картофелем и хлебом. Возникали очереди за газировкой и алкогольными напитками.
Во время самых активных бомбежек Москвы существовало неформальное правило: если при сигнале воздушной тревоги человек убегал в укрытие, то назад в очередь на ранее занимаемое место он не имел права вернуться. В середине – конце осени 1941 г., когда Белокаменная подвергалась самой интенсивной бомбардировке, москвичи, желающие любой ценой сохранить свое место в очереди, погибали десятками.
На праздник, 07.11.1941 г., на главной площади Москвы прошел парад в честь 24-й годовщины Октябрьского переворота. В нем участвовало несколько сотен единиц бронетехники. Данное мероприятие вселило спокойствие и надежду в сердца жителей города. Они со временем адаптировались к жизни в обстановке регулярных воздушных атак противника.
