В конце Первой мировой войны французские танки считались самыми лучшими. После войны французское танкостроение также «блистало», выпуская в серийное производство такие прекрасные машины, как легкий «Рено» FT-17 и сверхтяжёлый FCM 2C.
Даже на момент начала Второй мировой войны Франция обладала гораздо большим количеством танков, чем Германия. Как же так получилось, что эта страна потерпела столь сокрушительное поражение за столь короткий срок?
Неправильная стратегия и протест Де Голля
У французов действительно было всё хорошо с танками. Основная проблема состояла в том, что они не знали, что с ними делать, а потому создавать полноценные бронетанковые дивизии они не особо спешили.
Французские власти, уже тогда пытавшиеся превратить республику в социальное государство, предпочитали экономить на армии, делая основную ставку на социальные пособия и прочие средства быстрого повышения уровня жизни.
Танковые дивизии были слишком дорогими в плане обучения, оснащения и содержания, потому в 30-е годы французский генштаб отдавал предпочтение кавалерии. Само собой, её попытались должным образом механизировать, но это не привело к какому-либо значимому результату.
В армии быстро нашлись люди, несогласные с излишне наивной оборонительной политикой властей. Одним из таких людей был молодой подполковник Шарль де Голль, который уже тогда пытался предупредить всю страну о неизбежности надвигающейся войны и точно такой же неизбежности поражения.
Он справедливо полагал, что наспех обученные войска, никак не подкрепленные танковыми колоннами, будут довольно быстро разгромлены немцами (как наиболее вероятным противником).
Будущий лидер сопротивления настаивал на том, что Франции нужна небольшая (около 100 тысяч человек), но хорошо оснащённая и обученная профессиональная армия с приоритетом в сторону бронетанковых войск.
Призрачные надежды
Но высокомерные маршалы и политики, считавшие себя победителями Первой мировой, не желали прислушиваться к мятежному подполковнику. Они считали, что кавалерия неплохо справиться с защитой страны в первые дни войны, а затем, отступив, укроется за печально известной Линией Мажино, на которую потратили огромное количество денег налогоплательщиков.
Министерство обороны рассчитывало на то, что потенциальный противник окажется слишком нерешительным для того, чтобы попросту обойти Линию Мажино, объявив войну Бельгии (что и произошло в итоге), и вместо этого будет пытаться «пробивать» её лобовыми атаками.
Медлительность и её последствия
Ближе к началу войны французское правительство начало догадываться, что с национальной оборонительной стратегией всё-таки что-то не так.
Все попытки провести полноценную механизацию кавалерии закончились, в сущности, ничем, и правительство дало приказ о формировании двух легких механизированных дивизий.
В итоге обе дивизии формировались на протяжении почти четырёх лет и были готовы лишь к началу войны. Уже после её начала наступило формирование третьей легкой механизированной дивизии, а также был дан приказ о создании четвёртой.
Но время уже было безвозвратно утеряно.
К началу войны у немцев были две с половиной тысячи танков, а у французов — более трёх тысяч, при этом некоторые из них обладали толстой противоснарядной бронёй. Но развертыванием этих танков так и не занялись до войны, а делать это теперь было уже поздно.
Французская армия в первую же неделю войны показала свою полную неспособность воевать: радиосвязи не было, армии остро не хватало транспортных средств, некоторые офицеры были попросту плохо обучены.
Столь плачевная ситуация была прямым следствием планомерного разрушения французской армии, осуществляемого Леоном Блюмом и его коллегами. Героизм отдельных танкистов, бросивших вызов немецкой бронетанковой мощи, не спас всей ситуации, и Франция позорно выбыла из войны.
