Военное лечебное дело к середине XIX в. находилась на средневековом уровне развития. Конечности часто отрезали, анестезии не было, в лазаретах наблюдалась огромная смертность. Все это неизбежно сопутствовало медицине тех лет. Чтобы поменять положение, требовались кардинальные меры. Личность, которая предпримет их в будущем, еще не знала о том, что ждет ее впереди. Имя этого человека – Николай Пирогов.
Свой путь будущее светило медицины начал с подтасовки документов. Николай Иванович в 14-летнем возрасте, прибавив себе 2 года, предпринял попытку сдать экзамены в университет на государственный кошт (современный аналог – бесплатное отделение).
Подросток смог осуществить свою цель и стал учиться. Правда, уровень образования был соответствующим. Пирогов в дальнейшем вспоминал, что пока находился в университете, ему не довелось тренироваться на покойниках в морге, не участвовал во вскрытии, не отпрепарировал ни мускула.
Завершив курсы, Николай Иванович среди других лучших учащихся направился в «Ливонские Афины» – Дерпт, известный своим университетом.
Здесь студенты должны были приготовиться к посещению Старого Света и продолжить обучение у лучших докторов планеты.
Однако в 1830 г. в Европе случились новые смуты и беспорядки. Николай Иванович пробыл в Дерпте больший срок, чем планировал. Пока выдалось свободное время, он написал научный труд на получение звания доктора (аналог современной дипломной работы).
В отличие от львиной доли современных выпускных проектов, тогда это действительно был научный труд. Его перевели на немецкий и опубликовали. Работа Пирогова возбудила в Старом Свете.
Позднее Николай Иванович некоторое время учился у немцев. Затем вновь возвратился в университет Дерпта, но уже в качестве преподавателя. После Германии его дожидалась должность в Медико-хирургической академии (сейчас носит название Военно-медицинской).
Пирогов учил как в помещениях, так и во время обходов, заставлял брать шефство над пациентами, установил график дежурств учащихся по больнице.
Здесь Николай Иванович осуществлял первые удачные опыты по противодействию «медицинским инфекциям» – в теплое время года переводил больных в палатки, пока лазареты проветривались и окуривались с помощью серы.
Благополучно создав специальное гангренозное отделение, заменив губки и перевязки ранений на мази и цереты, Пирогов добился того, что в течение 8 лет из его госпиталя пропали все разновидности лазаретного омертвления.
Далее история развивалась стремительно. В Россию поступила информация об удачной анестезии. Время было непростое. Хирург Вельпо из Франции полагал, что анестезия во время операций невозможна. В 1846 – 1847 гг. практически параллельно в качестве средств обезболивания впервые использовали хлороформ, закись азота и эфир.
Николай Иванович, получив образование в Германии, подошел к вопросу ответственно. Светило отечественной медицины не стремился стать первым в стране хирургом, применившим наркоз во время операции. Прежде он провел 50 экспериментов на добровольцах с нормальным самочувствием (включая себя)!
Пирогов стал первым в стране и, возможно, на планете, доктором, осуществившим и зафиксировавшим документально 300 операций, используя эфир.
Этот хирург провел наркоз на месте сражения, сделав первый шаг к военно-полевым операциям в их нынешнем виде. В те годы понятия «военно-полевая хирургия» еще не существовало. В 1847 г. по Высочайшему повелению Пирогов отправился на Кавказ. Здесь он смог состояться как специалист военно-полевой хирургии.
На Кавказ доктор поехал, являясь верным учеником «отца неотложной помощи» Ларрея, и, желая отрезать конечность максимально быстро, сразу после сражения давал пациенту вдохнуть эфир для обезболивания и наркоза. Пирогов проводил операции, никуда не транспортируя больных.
Николай Иванович злился на докторов, медливших с отрезанием конечностей. Предусматривать и анализировать Пирогов мог. Узнав о том, что кавказские народные лекари (гакимы) преуспели в лечении огнестрельных ранений. Николай Иванович скрупулезно изучил опыт целителей.
Хирург полагал, что положительный результат в народном лечении определялся большим количеством причин. Лекарь мог целыми днями заботиться о пациенте. Их просили помочь в тех случаях, когда пропадала вера в успех официального лечения. Каждая удача гакимов широко обсуждалась, а провалы считались неизбежными.
Народные целители никогда не отрезали конечности. Однако знахари прижигали и увеличивали рану, выкачивали гной сквозь просверленный рог, применяли свежую шкуру овцы в роли лубка (засыхая вокруг раненой части тела, она затвердевала) и давали пациенту еду, которая легко усваивается организмом больного.
По рассказам Николая Ивановича на Кавказе он вырвался из круга ранних ампутаций и активного антифлогоза. Здесь же Пирогов установил связь между спецификой раны и разновидностью боеприпаса – черкесские пули обладали меньшим калибром. Свинцовые снаряды заменяли латунные.
Возвратившись в город на Неве, Николай Иванович прибыл с отчетом к министру – впервые в истории анестезия проходила в полевой обстановке.
Чиновник выслушал хирурга без особого интереса, а на другой день Пирогов получил нагоняй за неправильную форму одежды во время визита к политику. Николай Иванович разозлился.
Однако проблема сохранялась. Овечье руно не нравилось хирургу. Крахмальная повязка эффективнее, но крахмал разбухает под действием гноя. До Пирогова доходили слухи, что итальянцы используют повязки, пропитанные гипсом в жидком виде.
Светило отечественной медицины тоже решил попробовать. Ему очень понравился. Николай Иванович заменил гипс на алебастр, поскольку полагал, что первый слишком дорогостоящий и не отличается практичностью. Новая повязка прекрасно подходила для т.н. «сберегательного лечения».
Наряду с этим увидела свет такая разновидность хирургической операции, как костнопластическая ампутация. Сущность ее состоит в том, что при отрезании части стопы спил большеберцовой кости перекрывается отрезанной площадью пяточной кости, благодаря чему культя получается лучше. Изобретение и проведение подобной операции – тоже заслуга Николая Ивановича.
